Интриги, предательство и попытка создать
отдельное государство
отдельное государство
В конце 16 –начале 17 веков Россию сотряс социально-политический кризис, вошедший в историю под названием «смутное время». Казань, являясь одним из крупнейших центров Российского государства, принимала непосредственное участие в событиях этого периода. Inkazan расскажет о том, как столица современного Татарстана повлияла на описываемые события.
INKAZAN
Лжедмитрий II (слева, вымышленный портрет) и Василий шуйский (справа)
Социально-политический кризис в России конца XVI - начала XVII в., известный под названием «Смутное время», вылился в грандиозные события, часть которых непосредственно связана с историей Казанского края. Гражданская война, начавшаяся после смерти Лжедмитрия I (17 мая 1606 г.), захватила весь Поволжский край.
На территории современного Татарстана и смежных с ним районов социально-классовая борьба прослеживается как ярко выраженная с лета 1608 г. Это был период активных действий второго самозванца, когда страна чётко разделилась на две части - сторонников Москвы (царя Василия Шуйского) и приверженцев Тушина (Лжедмитрия II) и когда в новую стадию вступила гражданская война. В это время одним из центров народной борьбы в Поволжье становятся Горная (Свияжский и Чебоксарский уезды) и Луговая («Казанская») стороны. Правительственное войско царя Василия Шуйского, направленное ещё в предыдущем году (1607 г.) на подавление восстания в Низовом Поволжье, вынуждено было к концу 1608 г. перейти в Среднее Поволжье и «застряло» здесь вплоть до начала 1610 г.
На территории современного Татарстана и смежных с ним районов социально-классовая борьба прослеживается как ярко выраженная с лета 1608 г. Это был период активных действий второго самозванца, когда страна чётко разделилась на две части - сторонников Москвы (царя Василия Шуйского) и приверженцев Тушина (Лжедмитрия II) и когда в новую стадию вступила гражданская война. В это время одним из центров народной борьбы в Поволжье становятся Горная (Свияжский и Чебоксарский уезды) и Луговая («Казанская») стороны. Правительственное войско царя Василия Шуйского, направленное ещё в предыдущем году (1607 г.) на подавление восстания в Низовом Поволжье, вынуждено было к концу 1608 г. перейти в Среднее Поволжье и «застряло» здесь вплоть до начала 1610 г.
К весне 1609 г. обстановка в крае резко обострилась. Казань была одной из опор правления Василия Шуйского. Это определило особенно глубокий накал социально-политической борьбы в крае. Восставшие против официальной власти сконцентрировали свои силы и готовились нанести удар по Свияжской крепости как одному из основных центров военной опоры московского правительства в Среднем Поволжье. Во главе отрядов восставших стояли князь Еналейко Шугу-ров, князь Бьюшейко Яникеев, князь Иванко Смиленев, дети боярские Федко Киреев, Якушко Глядков, Васька Ртищев, Семейка Кузминский .
Представители центральной (московской) власти в Казани - воеводы Василий Петрович Морозов и Богдан Яковлевич Бельский, дьяки Никанор Шульгин и Семён Дичков - были гарантами поддержки правительства Василия Шуйского. Положение изменилось после начала польской интервенции в Россию осенью 1609 г. и низложения царя Василия в июле 1610 г. Новое московское правительство - «седмочисленные» бояре (так называемая Семибоярщина) - вступило в переговоры с польским королём Сигизмундом, осаждавшим в это время с войском Смоленск, и призвало на московский престол его сына Владислава.
Представители центральной (московской) власти в Казани - воеводы Василий Петрович Морозов и Богдан Яковлевич Бельский, дьяки Никанор Шульгин и Семён Дичков - были гарантами поддержки правительства Василия Шуйского. Положение изменилось после начала польской интервенции в Россию осенью 1609 г. и низложения царя Василия в июле 1610 г. Новое московское правительство - «седмочисленные» бояре (так называемая Семибоярщина) - вступило в переговоры с польским королём Сигизмундом, осаждавшим в это время с войском Смоленск, и призвало на московский престол его сына Владислава.
Сигизму́нд III, король Речи Посполитой
27 августа, население Москвы было приведено к присяге (крестному целованию) на верность Владиславу, а через месяц, 21 сентября, польский гарнизон был введён в российскую столицу, хотя окончательного договора с Сигизмундом, отцом Владислава, ещё не было достигнуто.
Началась фактическая оккупация Москвы поляками. С этого момента события Смутного времени приобретают характер борьбы за национальную независимость. В стране стали собираться силы для освобождения Москвы от поляков.
В сложившейся ситуации мужественную позицию занял патриарх Гермоген. Он наотрез отказался идти на переговоры на новых, нарушающих положения договора от 17 августа, условиях, выдвинутых Сигизмундом, и обратился к народу с грамотой, призывающей поддержать национальное достоинство России. Он заявил, что силой своей патриаршей власти освободит русских людей от присяги, данной Владиславу, если тот не примет православия и если польские военные люди не покинут Москву. Мужественного старца (ему было около 80 лет) не смутили угрозы расправы, исходившие от поляков и русских бояр-изменни-ков, и он открыто стал говорить и писать в своих грамотах в другие города, что если Владислав не крестится и «литовские люди» не уйдут из Москвы, то «королевич не государь нам».
Началась фактическая оккупация Москвы поляками. С этого момента события Смутного времени приобретают характер борьбы за национальную независимость. В стране стали собираться силы для освобождения Москвы от поляков.
В сложившейся ситуации мужественную позицию занял патриарх Гермоген. Он наотрез отказался идти на переговоры на новых, нарушающих положения договора от 17 августа, условиях, выдвинутых Сигизмундом, и обратился к народу с грамотой, призывающей поддержать национальное достоинство России. Он заявил, что силой своей патриаршей власти освободит русских людей от присяги, данной Владиславу, если тот не примет православия и если польские военные люди не покинут Москву. Мужественного старца (ему было около 80 лет) не смутили угрозы расправы, исходившие от поляков и русских бояр-изменни-ков, и он открыто стал говорить и писать в своих грамотах в другие города, что если Владислав не крестится и «литовские люди» не уйдут из Москвы, то «королевич не государь нам».
| Грамоты патриарха с призывом к всенародной борьбе против поляков были направлены во многие российские города: Новгород Великий, Казань, Псков, Нижний Новгород, Вологду, Ярославль и др. Гермоген стал идеологом развернувшейся в стране с конца 1610 г. патриотической борьбы. Не сумев заставить замолчать Гермогена, поляки в мае 1611 г. заключили его в темницу Чудова монастыря, где через девять месяцев, 17 февраля 1612 г., патриарх - непокорённый русский патриот - умер, как предполагают, от голода. |
В Казани в этот период (конец 1610 - начало 1611 г.) возникла сложная ситуация. Продолжающееся классовое противостояние было дополнено политической борьбой среди руководящей группы. Исследовавший эти события историк Н.П. Загоскин в работе «Казанский край в Смутное время» писал: «Взаимные отношения обоих казанских воевод не могли называться нормальными, - по крайней мере с точки зрения служебных традиций Московского государства» .
Бельский в своё время был любимцем Ивана IV. По свидетельству некоторых источников, он являлся воспитателем и крёстным отцом сына Ивана Грозного царевича Дмитрия, погибшего в Угличе в 1591 году. После смерти Бориса Годунова (1605 г.) Бельский открыто признал в Лжедмитрии I сына Ивана IV и потому был «в милости» у самозванца, который дал ему титул боярина. С воцарением Василия Шуйского Бельский оказался в политическом изгнании, был удалён в Казань на воеводство, причём на вторую роль при молодом и недостаточно знатном Морозове (тот не имел глубоких родовых корней и в тот момент не был ещё боярином).
Рядом с Бельским и Морозовым на руководящих должностях местного управления в Казани находились дьяки Шульгин и Дичков. О Дичкове известно очень немного - видимо, он был весьма посредственным или очень осторожным человеком. Шульгин же, напротив, показал себя деятельным, инициативным, властолюбивым авантюристом.
Бельский в своё время был любимцем Ивана IV. По свидетельству некоторых источников, он являлся воспитателем и крёстным отцом сына Ивана Грозного царевича Дмитрия, погибшего в Угличе в 1591 году. После смерти Бориса Годунова (1605 г.) Бельский открыто признал в Лжедмитрии I сына Ивана IV и потому был «в милости» у самозванца, который дал ему титул боярина. С воцарением Василия Шуйского Бельский оказался в политическом изгнании, был удалён в Казань на воеводство, причём на вторую роль при молодом и недостаточно знатном Морозове (тот не имел глубоких родовых корней и в тот момент не был ещё боярином).
Рядом с Бельским и Морозовым на руководящих должностях местного управления в Казани находились дьяки Шульгин и Дичков. О Дичкове известно очень немного - видимо, он был весьма посредственным или очень осторожным человеком. Шульгин же, напротив, показал себя деятельным, инициативным, властолюбивым авантюристом.
Вот между этими руководителями Казани и разгорелось политическое соперничество в начале 1611 года. Когда стало известно о действиях и насилиях поляков в Москве (эти сведения в январе 1611 года привёз дьяк Афанасий Евдокимов),казанцы на призыв к объединению для борьбы против польских захватчиков откликнулись совершенно неожиданно: «вся земля Казанского государства» целовала крест Дмитрию Ивановичу, то есть Лже-дмитрию II (в Казани тогда ещё не знали о смерти этого самозванца в декабре 1610 г.).
Документы очень скупо передают хронику событий того времени, но позволяют утверждать, что принятое в Казани решение явилось результатом острой борьбы, дошедшей до народного восстания. Мы не знаем подробностей этих событий, но известные нам политические позиции каждого из представителей местной власти, приведшие к убийству воеводы Бельского и ряда других лиц в январе 1611 г., дают общее представление о накале страстей.
По-видимому, уже тогда у части феодальной верхушки казанского общества возникла идея образования на Средней Волге независимого от Москвы, самостоятельного христианского государства, руководящую роль в политической жизни которого должна была играть группа средневолжских феодалов русского происхождения. Очевидно, что это была политическая авантюра власть имущих, среди которых в скором времени на первый план выдвинулась фигура дьяка Никанора Шульгина.
Политические авантюристы решили использовать имя Лжедмитрия II, чтобы потом отказаться и от него, и от московского «польского» правительства, и от патриотической части российского общества, поднявшегося на борьбу за освобождение Москвы от польской оккупации.
Судя по всему, казанские власти попытались ввести в заблуждение руководителей Первого ополчения, которое в это время начало формироваться. Они обещали выслать свои отряды для сбора ратных сил, но не сделали этого, ссылаясь на финансовые трудности. Бывшие в это время в Казани торговые люди сообщали, что «казанцы» (то есть жители города и уезда) ничего не знали о сборе
Только после того, как Казань посетило официальное посольство от имени ополчения, а вместе с тем приехали из полков ополчения казанцы (дети боярские Воин Левашов и Семён Пелепелицын), которые привезли грамоту, адресованную всякого чина людям «великого государства Казанского», обстановка начала изменяться. Но всё же и после этого более месяца ещё Казань выжидала, отмалчивалась. Политическая борьба продолжалась. Лишь в июне 1611 г. Морозов и дьяки Шульгин и Дичков сообщили о согласии казанцев «бытии со всею землею в любви и в совете и в соединенье и против врагов, разорителей хрестьянские веры, полских и литовских людей».
Документы очень скупо передают хронику событий того времени, но позволяют утверждать, что принятое в Казани решение явилось результатом острой борьбы, дошедшей до народного восстания. Мы не знаем подробностей этих событий, но известные нам политические позиции каждого из представителей местной власти, приведшие к убийству воеводы Бельского и ряда других лиц в январе 1611 г., дают общее представление о накале страстей.
По-видимому, уже тогда у части феодальной верхушки казанского общества возникла идея образования на Средней Волге независимого от Москвы, самостоятельного христианского государства, руководящую роль в политической жизни которого должна была играть группа средневолжских феодалов русского происхождения. Очевидно, что это была политическая авантюра власть имущих, среди которых в скором времени на первый план выдвинулась фигура дьяка Никанора Шульгина.
Политические авантюристы решили использовать имя Лжедмитрия II, чтобы потом отказаться и от него, и от московского «польского» правительства, и от патриотической части российского общества, поднявшегося на борьбу за освобождение Москвы от польской оккупации.
Судя по всему, казанские власти попытались ввести в заблуждение руководителей Первого ополчения, которое в это время начало формироваться. Они обещали выслать свои отряды для сбора ратных сил, но не сделали этого, ссылаясь на финансовые трудности. Бывшие в это время в Казани торговые люди сообщали, что «казанцы» (то есть жители города и уезда) ничего не знали о сборе
Только после того, как Казань посетило официальное посольство от имени ополчения, а вместе с тем приехали из полков ополчения казанцы (дети боярские Воин Левашов и Семён Пелепелицын), которые привезли грамоту, адресованную всякого чина людям «великого государства Казанского», обстановка начала изменяться. Но всё же и после этого более месяца ещё Казань выжидала, отмалчивалась. Политическая борьба продолжалась. Лишь в июне 1611 г. Морозов и дьяки Шульгин и Дичков сообщили о согласии казанцев «бытии со всею землею в любви и в совете и в соединенье и против врагов, разорителей хрестьянские веры, полских и литовских людей».
В конце июня «казанская рать» под командованием воеводы Морозова вышла в поход и прибыла в июле в стоящее под Москвой ополчение. В составе казанских ратных сил были «казанцы и свияженя, и казанских пригородов дворяне, и дети боярские, и головы стрелецкие с приказами, с стрелцами, и служилые»
После ухода из Казани воеводы Морозова с ратными служилыми людьми и стрелецкими отрядами в руководстве местного управления остались только дьяки (Шульгин и Дичков). Не было регулярных правительственных военных сил (стрельцов), отсутствовала и значительная часть наиболее патриотически настроенных русских и нерусских служилых людей. Ничто уже не мешало Никанору Шульгину проводить свою политическую линию.
Сохранилось письмо, с которым казанцы в конце августа - начале сентября 1611 г. обращаются к пермякам, сообщая о своей готовности продолжать борьбу за освобождение страны. Стоит отметить нюансы, появившиеся в позициях казанцев. Они призывают «стоять» не только за «Московское государство», но и за «Казанское государство». Кроме того, пермякам сообщается о решении, принятом в Казани: «и дияков, и голов, и всяких приказных людей в городы не пущати, и прежних не переменяти, быти всем по прежнему»
После ухода из Казани воеводы Морозова с ратными служилыми людьми и стрелецкими отрядами в руководстве местного управления остались только дьяки (Шульгин и Дичков). Не было регулярных правительственных военных сил (стрельцов), отсутствовала и значительная часть наиболее патриотически настроенных русских и нерусских служилых людей. Ничто уже не мешало Никанору Шульгину проводить свою политическую линию.
Сохранилось письмо, с которым казанцы в конце августа - начале сентября 1611 г. обращаются к пермякам, сообщая о своей готовности продолжать борьбу за освобождение страны. Стоит отметить нюансы, появившиеся в позициях казанцев. Они призывают «стоять» не только за «Московское государство», но и за «Казанское государство». Кроме того, пермякам сообщается о решении, принятом в Казани: «и дияков, и голов, и всяких приказных людей в городы не пущати, и прежних не переменяти, быти всем по прежнему»
| В этот момент позицию казанцев попытался изменить идеолог народной борьбы за национальную свободу, бывший казанский митрополит, патриарх Гермоген, находящийся с мая в тюремном заключении в стенах Чудова монастыря. Он в августе 1611 г. нашёл возможность направить в Нижний Новгород грамоту, в которой говорил: «Пишите в Казань к митрополиту Ефрему: пусть пошлёт в полки к боярам и к казацкому войску учительную грамоту, чтобы они (то есть ополчение) стояли крепко за веру и не принимали Маринкина сына (сына Лжедмитрия II. ) на царство, - я не благословляю» . Призывы Гермогена возымели действие. В сентябре 1611 г. начинается народное движение в Нижнем Новгороде, возглавил которое земский староста Кузьма Минин, а затем и князь Дмитрий Михайлович Пожарский, оно-то вскоре и стало основой Второго, или Всенародного, ополчения. Однако казанские руководители не спешили продемонстрировать стремление края к единению. Правда, в апреле 1612 г. в состав Второго ополчения влилась «казанская рать» под командованием Морозова, находившаяся до этого под Москвой среди остатков Первого ополчения. |
Между тем в Казани в это время всё шире разворачивал свою деятельность дьяк Шульгин, стремящийся, вероятно, сконцентрировать в своих руках всю власть в «Казанском государстве» и, по-видимому, даже откреститься от лозунгов, под которыми шла борьба Всенародного ополчения. В это время соратником Шульгина стал стряпчий Иван Биркин, направленный руководителями Второго ополчения в Казань для организации ратных сил. Он вступил в сговор с Шульгиным и в дальнейшем проводил единую с ним политику.
В Нижнем Новгороде Минин и Пожарский так и не дождались прихода казанских ратных людей, на которых, судя по всему, была большая надежда. Казанцы подошли к ополчению тогда, когда оно уже было в Ярославле (не ранее мая-июня 1612 г.). Но их приход мог только разочаровать руководителей Всенародного ополчения. Иван Биркин, приведший казанцев, ссылаясь на приказ Шульгина, покинул ратные силы ополчения. С ним ушли и многие казанские ратники. «Новый летописец», пытаясь как-то объяснить ситуацию, отмечает по этому поводу следующее: «Немногие же казанцы осташася: голова Лукьян Мясной, да с ним двадцать человек князей и мурз, да дворян тридцать человек, да голова стрелецкий Посник Неелов, да с ним сто человек стрельцов».
В Нижнем Новгороде Минин и Пожарский так и не дождались прихода казанских ратных людей, на которых, судя по всему, была большая надежда. Казанцы подошли к ополчению тогда, когда оно уже было в Ярославле (не ранее мая-июня 1612 г.). Но их приход мог только разочаровать руководителей Всенародного ополчения. Иван Биркин, приведший казанцев, ссылаясь на приказ Шульгина, покинул ратные силы ополчения. С ним ушли и многие казанские ратники. «Новый летописец», пытаясь как-то объяснить ситуацию, отмечает по этому поводу следующее: «Немногие же казанцы осташася: голова Лукьян Мясной, да с ним двадцать человек князей и мурз, да дворян тридцать человек, да голова стрелецкий Посник Неелов, да с ним сто человек стрельцов».
Отказ татарского головы с группой татарских феодалов поддержать авантюру Шульгина отражает позицию местных феодальных кругов и говорит об их отрицательном отношении к идее обособления Среднего Поволжья от центральной России. В то же время отказ 30 дворян и 100 стрельцов Казани последовать за Биркиным наглядно показывает, что далеко не все русские феодалы Казанского края разделяли политические стремления Шульгина и его сторонника Биркина.
Таким образом, Казань, несмотря на призывы патриарха Гермогена и соответствующие им усилия митрополита Казанского и Свияжского Ефрема, который стал восприемником Гермогена на патриаршей кафедре, фактически не приняла серьёзного участия в освобождении Москвы от поляков.
После избрания на царство Михаила Романова (21 февраля 1613 г.) Шульгин пытался оправдаться перед царём и направил ему из Свияжска челобитную. Однако его под конвоем доставили в Москву. Затем он был отправлен в ссылку в Сибирь, где вскоре умер .Судьба Биркина неизвестна. Морозов же упоминается среди участников Всенародного ополчения, освободивших 26 октября (5 ноября - по григорианскому календарю) 1612 г. Москву от поляков.
Таким образом, Казань, несмотря на призывы патриарха Гермогена и соответствующие им усилия митрополита Казанского и Свияжского Ефрема, который стал восприемником Гермогена на патриаршей кафедре, фактически не приняла серьёзного участия в освобождении Москвы от поляков.
После избрания на царство Михаила Романова (21 февраля 1613 г.) Шульгин пытался оправдаться перед царём и направил ему из Свияжска челобитную. Однако его под конвоем доставили в Москву. Затем он был отправлен в ссылку в Сибирь, где вскоре умер .Судьба Биркина неизвестна. Морозов же упоминается среди участников Всенародного ополчения, освободивших 26 октября (5 ноября - по григорианскому календарю) 1612 г. Москву от поляков.
Использованы материалы: rg.ru, ru.wikipedia.org, military.wikireading.ru, cyberleninka.ru, Казань в общественно-политической борьбе за изгнание поляков из Москвы в 1612 году, Ермолаев И.П.
